«Жить, чтобы бороться…» статья в латвийской газете «Советская молодежь» № 181 (11339) за 20 сентября 1989 года

 

О судьбе этого человека меня попросили рассказать "корчагинцы" - члены клуба инвалидов. Они считают (и я с ними полностью согласна), что мы, здоровые и благополучные люди, должны узнать историю Вадима Воеводина, ставшего инвалидом первой группы. Выступив против мафии и коррупции, он потерял все - здоровье, любимую работу, жилье, средства к существованию.

Но он выжил, хотя не расстается теперь с инвалидной коляской. Выжил только ради того, чтобы бороться.

 

            ...История эта началась ровно десять лет назад. Тогда Вадим Воеводин, молодой и симпатичный режисcер, внешне очень напоминавший Мариса Лиепу, приступил к работе в маленьком узбекском городке Карши. Под его руководством в городе создавался новый и совершенно необыкновенный молодежный театр. Нет, театр, пожалуй, не то определение. Вадим задумал современное компьютеризированное шоу с элементами пантомимы, голографии, дискотеки. Нечто такое, от чего вечно сонный и пыльный городок наконец должен был проснуться раз и навсегда. Он подобрал актеров-профессионалов, привлек интересных музыкантов. Коллектив был небольшой, но идея объединяла их и делала друзьями и единомышленниками. Забегая вперед, скажу, что именно эта дружба явилась единственной опорой и поддержкой Вадиму в годы страшных испытаний, с лихвой выпавших на его несчастливую долю. Энергичного режисера на первых порах поддерживали и в Кашкадарьинском обкоме партии, и в исполкоме, и в горкоме комсомола. Положительную рецензию о работе Воеводина дала Александра Пахмутова в одном из интервью. Все ждали открытия и жили только этим. Уже были первые пуски и пробные спектакли.

            Но тучи все плотнее и плотнее сгущались над светлой головой руководителя так и не родившегося театра. Вспомним, что это был 1979 год. Да, это был расцвет "шарафрашидовщины", и Вадим на собственной шкуре испытал все прелести описываемого в наши дни периода. А началось все с того, что активность режисcера и его друзей очень не понравилась  младшему сыну тогдашнего первого секретаря обкома Гаипова. До этого, видимо, он считал себя полным законодателем культурной жизни города. Руководил своей "джазбандой", как поговаривали, не брезговал фарцовкой, перепродажей аппаратуры, наркобизнесом. И Вадиму на первых порах предлагали принять участие в сомнительных сделках, сулящих немалый доход. Он отказался, и в довольно резкой форме. Да еще предупредил, что выведет всех на чистую воду, если местные мафиози не прекратят накачивать молодежь наркотиками.

            Первый зловещий звонок прозвучал в октябре 1979 года, когда без объяснения причины Вадима увезли из квартиры на допрос ...к начальнику аэропорта. Нет, Воеводин угонять самолет не собирался. Просто начальником Каршинского аэропорта в то время работал старший сын первого секретаря Гаипова. Он и решил заступиться за брата, используя все собственные полномочия и возможности. Первый в жизни Вадима допрос продолжался в течение шести часов. Тогда же между ними состоялся откровенный разговор. Воеводину порекомендовали уехать из города и не покушаться на заведенные здесь законы. Человеку, чей отец был лучшим другом Рашидова, бояться было нечего. Он и не боялся. Но удивился, как кто-то может не понимать, что нельзя букашке, жалкому насекомому, бороться с великаном. Ведь даже следа не останется от того, кто вздумает встать на пути Гаиповых. У них уже давно все было куплено и прихвачено. За все заплачено. Воеводин с его театром тут был лишним.

            Наверное, любой бы на его месте согласился на компромисс. Собственный покой, да и жизнь все же дороже. Плетью обуха не перешибешь. Все это Вадиму говорили умудренные опытом местные жители, но он не верил.

            Вскоре финансирование театра и его оснащение полностью прекратились. Куда бы Вадим и его друзья ни обращались за помощью, везде смущенно отводили глаза или наотрез отказывались иметь с ними дело, Гаиповых в городе и области знали все, уважали за могущество, а еще больше боялись. Воеводина пока дружески предупредили: не прекратит жаловаться на "отцов" - посадят или убьют. Он же упорно писал в ЦК комсомола, "Комсомольскую правду", КГБ, ЦК партии. Писал не только о театре, но и о том, о чем не то что говорить, но даже и думать многие в те годы не решались. В конце концов выехал в Москву, где надеялся найти правду. Он еще верил, что сможет прекратить преследование и продолжить работу по созданию театра. В его отсутствие в квартире  провели несколько несанкционированных обысков. После чего отсюда исчезли почти вся аппаратура, личный архив Воеводина, театральная документация. Узнав об этом, он написал большое, на 43 страницы, письмо лично Рашидову. Попросил его вмешательства как первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана. Письмо, по-видимому, дошло, т.к. в конце 1981 года Воеводина попытались поместить в психиатрическую больницу. Но на этот раз дело кончилось благополучно. Между тем после смерти Брежнева лед вроде бы немного тронулся. В начале 1983 года в Карши выезжала группа работников МВД СССР, и было возбуждено уголовное дело в отношении сына Гаипова и его подручных. Но начавшаяся было оттепель вскоре прекратилась, и неслыханное в истории Узбекистана дело (против таких сыновей! такого отца!) было замято.

            В августе 1983 года Вадим Воеводин был арестован на квартире своих московских друзей и увезен на Петровку, 38. Без предъявления санкций и объяснения причин. На просьбу пригласить прокурора ответили оскорблением. Это был удар и довольно сильный. Но Вадим верил, что произошла трагическая ошибка, сейчас звякнет засов, и к нему придут извиняться. Этого он ждал все 45 месяцев, которые провел в следственных изоляторах Москвы, а затем Карши.  Первое время сопротивлялся, требовал ручку и бумагу. Не давали. Часами барабанил в дверь и наконец получил огрызок карандаша и кусок оберточной бумаги. Одну за другой писал жалобы, но вскоре понял, что дальше мусорной корзины они не доходят. Тогда объявил голодовку. Не ел три недели, только пил подсоленную воду. Он уже не напоминал Мариса Лиепу, а походил на живой скелет, обтянутый кожей. Занимался гимнастикой по системе йогов. Наверное, это ему помогало сохранять ясный ум и энергию. Его поместили в одиночную камеру, выставляли в открытое окошко еду и через 20 минут убирали нетронутую миску. На третий день в одиночке Вадим рухнул. Он понял, что воюет не с конкретными людьми, а с системой. Победить ее сил уже не осталось. Выход - покончить с собой. Выпил какие-то таблетки, но организм не принял. А на утро Вадим проснулся и понял, что именно этого от него и ждут. Тогда он решил биться до конца. Не на жизнь, а на смерть. Страх исчез. Появились ярость и даже какой-то азарт.

            После того, как Воеводин прекратил голодовку, его перевели в следственный изолятор г. Карши. Из первой же беседы со следователем он понял, что его пытаются обвинить в краже театральной аппаратуры и оборудования. Обвинение было нелепым хотя бы потому, что украсть это оборудование было физически невозможно из-за его огромных габаритов. (Оно и по сей день хранится на складе в Каршинском музучилище.) Кроме того, Воеводин всегда отличался педантизмом. Все документы у него содержались в порядке. Но в ходе следствия часть их таинственным образом исчезла.

            Наверное мне бы пришлось писать большой роман, чтобы рассказать всю историю злоключений этого удивительно мужественного человека. Его дважды зверски избивали в изоляторе, но следствие по этому делу было прекращено. Неоднократно помещали в психиатрическую больницу. Он замерзал в "кутузке", где любой другой на его месте должен был умереть. Вадим выжил. Приучил себя спать не больше часа в сутки, жить на полуголодной диете, не бояться холода. И куда бы Вадим ни попадал, он заступался за несправедливо обиженных. Писал за них жалобы, давал юридические советы. И это помогало людям. Они отвечали ему добром. Когда он лежал на нарах избитый, без сознания более двух суток, сокамерники ухаживали за ним. Один из них оказался специалистом по массажу, и ему удалось спасти Вадиму руки. Он опять мог писать жалобы. Но только лежа. В результате травмы позвоночника ноги навсегда отказали ему. Но решимости и воли только прибавилось. На дворе был 1985 год. Велось следствие по "бухарским" делам. Под следствием находился некогда могущественный Гаипов, и Воеводин не сомневался в своей победе. Увы ему до нее было еще далеко... Впереди были судебные заседания, на которые его возили лежащим на носилках, дополнительные расследования, допросы, больницы. И камеры, камеры, камеры... Все эти годы он вел уникальные "тюремные дневники", куда записывал откровения сидевших с ним по "узбекским" делам рашидовских и гаиповских ставленников. На первых порах они не сомневались, что "Москва", куда отправлялось столько денег и подарков, их вытянет. Но потом уверенности поубавилось. (Впрочем, не у всех.) Под следствием оказались и многие следователи, и работники милиции, прокуратуры, знакомые с делом Воеводина. При странных обстоятельствах умер Гаипов. Тот самый бывший первый, и за изнасилование отбывает наказание его младший сын, в тюрьме сидит старший.

            После вмешательства ЦК КПСС и КГБ СССР Вадима Воеводина наконец освобождают в мае 1987 года и переводят в местную травматологическую больницу. Но и здесь не сразу ему удается добиться справедливости, его обвиняют в симулянтстве, не подтверждая инвалидность. И лишь через год, в конце 1988 года, уже в Москве Воеводина официально признали инвалидом 1 группы.

            Эпопея закончена? Думаю, нет. По настоянию группы поддержки Вадима (она сформировалась и не бездействовала все эти 45 месяцев) уголовное дело не закрыто. Судебное расследование прекращено до полного выздоровления Воеводина. Без указания срока. Надежд на выздоровление не так много. Пока Вадим может передвигаться лишь на инвалидной коляске, только с июня этого года он начал получать пенсию по инвалидности - 75 рублей. И это все. В его бывшей квартире в Карши сейчас живет работник облисполкома. Вадиму требуется длительное лечение и реабилитация в Москве, где он пока и живет у друзей. О его судьбе знают Юлиан Семенов, Майя Плисецкая, Андрей Вознесенский, Александра Пахмутова (чьи фотографии с автографами были изъяты из личного архива Вадима). За него ходатайствовали Фонд милосердия, председатель КГБ Уз.ССР, Всесоюзный научный центр медицинской реабилитации и физической терапии, Общество Красного Креста и еще примерно десяток весьма солидных организаций.

            - Теперь мне бояться абсолютно нечего, - говорит Вадим, и я, зная все, что перенес этот молодой человек не могу не верить ему.

- Я потерял все, но не успокоюсь, пока вся мафия не получит свое по заслугам. У меня есть документы, свидетели, мои дневники в конце концов - и битву я не закончил. Буду жить, чтобы бороться!..

            Вадим верит в победу. А я верю в него. 

Алла Березовская.

Назад